«Священная корова» Дэвида Духовны

Дэвид Духовны имеет диплом по английской литературе Принстонского университета. Изначально он тяготел к писательскому ремеслy, но засосала параллельная действительность кинематографа, где он проявился, безусловно, талантливо и запал своим поклонникам в самое сердце. Надеемся и верим, что его Малдер вернётся. А пока есть возможность оценить писательский дар актёра Дэвида Духовны – в издательстве Макмиллан вышла его книга «Священная корова: Современная молочная история» (Holy Cow : A Modern-day Dairy Tale).  Если вы любите «Паутину Шарлотты», то эта книга для вас. Главная героиня истории корова Элси Бовари, получив однажды озарение, сбежала вместе с индюком Томом и поросёнком Шаломом. Хочу вас познакомить с одной главой из этой совершенно безумной книги, в которой чётко угадывается живая человеческая история.

Позвольте представиться

Многие люди думают, что коровы не умеют думать. Ладно, скажу по-другому – большинство людей думают, что коровы не могут думать и не испытывают никаких чувств. Начну снова. Я корова, меня зовут Элси, да, знаю-знаю. И это не враки. Мы умеем думать, чувствовать, шутить. По крайней мере, некоторые из нас. Моя двоюродная бабушка, в честь которой меня назвали, совсем без чувства юмора. Совсем. Я хочу сказать – полный ноль. Она даже не любит анекдоты про глупых людей. Например, вот этот – два человечка входят в коровник…Стоп, у меня и времени-то не хватит рассказать. Я не могу просто так слоняться без дела.

Просто мне надо кое-что прояснить. Вы, например, наверное, удивляетесь, как это я пишу, когда у меня нет пальцев? Да, я не могу держать ручку. Поверьте, я пыталась. Но и ручку теперь не встретишь, повсюду одни компьютеры. И даже хотя мы умеем думать, чувствовать и даже юморить, мы не можем говорить. Во всяком случае, с людьми. У нас существует так называемая устная традиция. Разные истории и мудрость передаётся от матери к телёнку — и так из поколения в поколение. Примерно так же, как вы получаете вашу Одиссею или вашу Илиаду. Возможно, через пение. Простите, что опустила имя. Гомер. Бух. Я подожду, пока вы это усвоите. Все животные разговаривают друг с другом – хрюкают, посвистывают, лают и крякают – это похоже на язык эсперанто только для животных: лев разговаривает с ягнёнком, мышка с кошкой, хотя кто в своём уме пустится в продолжительную беседу с кошкой? Они такие самовлюблённые. У нас в животном мире нет ничего похожего на то, что можно назвать языком. Но я не какое-то сумчатое. Сумчатые печально известны своей неспособностью воспринимать правила грамматики (вы пытались хоть раз в жизни вести диалог с кенгуру? Это что-то непостижимое, даже если проникнешь в их акцент). И кто знает, о чём переговариваются рыбы! Но я отвлеклась. Отвлечение и пищеварение. Вот чем мы занимаемся. У нас, коров, много времени, чтобы стоять на наших копытах и жевать жвачку. Мы стоим, мы едим, мы болтаем, может, иногда найдём лизунец. И всё хорошо.

По крайней мере, было хорошо. Два года назад. Вот именно тогда и началась моя настоящая история. До того момента моя жизнь была просто идиллической. Я родилась на маленькой ферме в северной части штата Нью-Йорк. Клан Бовари проживал там с незапамятных времён. Моя мать и мать моей матери и её матери мать, ну, в общем, понятно. Отцы в коровьих семействах всегда отсутствуют.

Мой папа, Фердинанд (это я знаю), наведывался время от времени, и тогда-то и появились все мои братья и сёстры. Мальчики по большей части содержатся раздельно от девочек. Они любят пристально нас рассматривать по другую сторону изгороди. Иногда это немножко пугает, если честно. Словно мальчишки относятся к другим видам животных, но я не буду это осуждать. Уж чему я научилась в последние два года, так это ничего не осуждать. Мне кажется, всё это разделение между мальчиками и девочками случилось ещё на заре цивилизации, так стоит ли ждать изменений?

Люди нас любят. Вернее, я так думала, мы все так думали. Они любят наше молоко. Лично мне кажется, что это противоестественно пить молоко другого животного. Вы никогда не увидите, чтобы я подошла к человеческой леди после того, как она родила и спросила у неё: «Эй, нельзя ли попробовать?» Правда, странно? И такого не может быть. Это даже отвратительно. Вот почему они нас любят. Всё дело в молоке. Распутство. И каждая девчонка знает, что каждое утро придёт фермер, чтобы взять наше молоко. Но это и облегчение. Потому что мы раздуваемся и как приятно снова почувствовать себя стройной после хорошей дойки. Да, нам не всё равно, как мы выглядим. И нам не нравится, когда вы, люди, обзываете толстых женщин коровами. Да и свиньи не в восторге от всех этих свинячьих прозвищ.

Опять отвлеклась. Вы уже наверняка привыкли к этому. Гомер тоже постоянно отвлекался, разве нет? У меня есть предшественник. Прежде, чем я скажу вам, что же всё-таки случилось, позвольте немного ответвиться от основной истории и рассказать о своей жизни до События. Да, вот так я это называю – Событие, или Откровение, или День, когда Пэтти Ударилась о Вентилятор. Позвольте мне обрисовать сцену. Придать колорита.

Жизнь на ферме. Ужасный холод. Проводишь много времени в поле со своими товарками под взглядами быков. На нашей стороне трава гораздо зеленее, как говаривала моя мамочка. Она была прекрасная мать. Но однажды исчезла, как многие мамы коровы. Нас к этому давно приучили. Мама не навсегда, и это вовсе не значит, что она тебя не любит, если бросает, не попрощавшись, после того, как телёнок стал самостоятельным. И даже зная, что так обстоят дела, и что так всегда было, как вспомнишь о маме, так и сдавливает горло.

Она была такая красивая – огромные карие глаза и озорное чувство юмора. Всегда под боком, ну, до того последнего случая. Дайте мне минутку подумать о моей маме. Чувства надо прочувствовать, тогда они задерживаются, начинают тревожить и обретают форму груши. Поэтому, когда на нас, коров, наплывают чувства, мы их проживаем, пока они не пройдут. И можно двигаться дальше. Бух. Заметили, как они наваливаются?

Я вспоминаю свои детские годы сквозь линзы ностальгии, окрашенные в зелень травы. Всё кажется таким далёким и совершенным. Каждый солнечный денёк, да и дождливый тоже. У нас было вдоволь еды и питья, и сна, и хороших друзей, и небольшие ссоры с другими животными, но так, без надрыва. Иерархия на ферме достаточно текучая. Не знаю, можно ли это назвать демократией. Пожалуй, лучше это сформулировать как «живи и дай жить другим», пока нет рядом цыплят. Тогда всё насмарку. Не знаю, читали ли вы «Ферму животных». Кажется, это обязательное чтение для всех человеческих детей. Лично я предпочитаю «Паутину Шарлотты», хотя пауки такие чудаковатые. И восемь ног? Правда? Две или четыре вполне достаточно, всем известно. Может, пять. Может. Восемь уже как-то сомнительно, даже слишком, я бы сказала, безрассудно.

В любом случае, нормальная ферма и близко не похожа на «Ферму животных» — нет никаких боссов, мы все боссы, и вы бы назвали наш уклад матриархальным – женщины управляют всем хозяйством. Неважно, что на это скажут петухи. У нас, коров, есть поговорка – не наступай на мой сосок, и я не наступлю на твой. И добавьте сюда любовь. Животную любовь. Чистую любовь. Да, нам приходится убивать, чтобы выжить. Но это не то убийство, что совершают люди. В нём нет ни ненависти, ни радости, лишь простая необходимость. Нет, мы не Поллианна. Мы понимаем даже лисицу, которая ворует яйца. И ястреба, который уносит новорожденного поросёнка в небо на страшную смерть. Так уж повелось. Я благодарна траве за то, что могу её жевать. Вы думаете, растения не имеют чувств? Конечно, не такие чувства, как у вас или у меня, но у них множество разных чувств, которые раскрываются и расцветают годами, а не мигом. Для нас, коров, мир сплошное чувство.

Вот как идут у нас дела:

Понедельник

Восход: Дойка. Тебе повезло, если средний или младший сын пришёл доить. У старшего такие грубые пальцы. Ему просто не нравится процесс. Ладно, поняла, немного рановато, но всё же.

После дойки: Ворота открываются, и мы выходим в поле, где проводим большую часть дня, наедаясь, жуя, болтая и сплетничая. Вот где бурлит жизнь – в поле. Сладкая зелёная трава и ещё более сладкое сено.

Вечер: Возвращение в сарай на ночь. Опять дойка и сон с наступлением заката. Мы находимся в полной гармонии с ритмом земли. Когда рядом была мамочка, она рассказывала мне всякие истории. Мне нравились такие, где люди выступают в роли животных. Моя мама была прекрасной рассказчицей, и я обычно засыпала под звук её голоса, словно это звук ветра, шуршащего листвой деревьев или ручей, бегущий по камешкам.

Потом вторник, среда, четверг, пятница, суббота и воскресенье – все дни проходят одинаково.

Слишком примитивно, да? Просыпайся, затем  доиться, ешь, день в поле, дойка, история, сон. Лично мне достаточно. Я никогда не хотела большего. Я никогда не стремилась жить где-то ещё. Я хотела того же для моих дочерей и внучек, пусть я даже пока не могу представить, что когда-то оставлю их, как это сделала моя мама. Так продолжалось до События, того самого дня, когда земля остановилась и случилась эта вещь с Пэтти и вентилятором.

Тогда я вдруг всё поняла, даже Маму. И хотя понимание было очень болезненным, оно привело к прощению, и я не обменяю его ни на что другое. Наивность прекрасная вещь, но мир предлагает нам нечто большее и надо это принять. Нельзя же оставаться всю жизнь телёнком.

Мы почти приблизились. Вы устали от моего затянувшегося вступления? У вас, ребята, проблема из-за всех этих видеоигр – никакого терпения. У коров всё происходит медленно, и я не стану спешить. Пойду работать, потом спать – люблю хороший сон. Потом Событие.

источник vulture.com