Рецензия на фильм Самурай 1967:
Пустая комната. Нет, не пустая. Сквозь тени едва различим человек на кровати. Он зажигает сигарету, дым кольцами устремляется к потоку света из окна. Потом человек неспешно встаёт, он лежал на постели одетым, идёт к стойке с одеждой у двери. Он надевает мягкую фетровую шляпу, поправив поля с особой выверенной тщательностью, и выходит на улицу.
Подобно художнику или музыканту режиссёр несколькими прикосновениями создал совершенство. Жан-Пьер Мельвиль включил нас в магию своего «Самурая» (1967) без единого произнесённого слова. Он сделал это и при помощи света: холодного, словно перед рассветом накануне скверного дня. И цвета: разных оттенков серо-голубого. И действий, которые заменяют слова.
Человек включает мотор ключом из своей огромной связки и едет по заброшенным улочкам к гаражу, где открыты настежь двери в его ожидании. Въезжает. Механик уже на месте, он тут же меняет номера. Водитель ждёт и курит. Механик открывает какой-то ящик и передаёт бумаги. Водитель протягивает руку. Для рукопожатия? Нет, чтобы взять пистолет. Кладёт пистолет в карман, отсчитывает деньги механику и уезжает. Он не сказал ни слова.
Мужчину по имени Жеф Костелло играет Ален Делон, жёсткий красавец французского кинематографа (на нашем сайте вы можете посмотреть фильм с его участием «Под ярким солнцем»). Ему было 32, когда снимался фильм, чтобы как-то отвлечь зрителя от своего неправдоподобно-красивого лица, он делает его неподвижным, бесстрастным. Кажется, ему абсолютно наплевать на свою внешность, временами он словно во сне. Дэвид Томсон, один из критиков, назвал его «прекрасным разрушительным ангелом тёмной улицы».
Костелло — наёмный киллер. Камера следует за ним с педантичным вниманием к каждой детали в то время, как он создаёт своё алиби, убивает владельца ночного клуба, проходит через опознание в полиции, потом его предают те, кто его нанял, и, наконец, он становится объектом полицейской облавы, включая погоню в парижской подземке. Всё это время он ни разу не выдаёт своих эмоций.
Две женщины поддерживают его алиби. Женщина по имени Джейн любит его, хотя у неё есть богатый друг и Жеф в курсе. Её играет тогдашняя жена Делона Натали Делон. Другая женщина, чёрная музыкантша Валери (Кати Розье) лжёт во время опознания, говоря, что не видела его никогда в жизни. Но она-то знает, что видела именно его. Она лжёт, чтобы ему помочь или потому что она знает, что те, кто его наняли, не хотят его поимки?
Этот вопрос висит в голове Костелло после предательства боссов, и он идёт к пианистке, а в ней нет ни капли страха перед ним. Женщины Костелло словно отражают его неприятие действительности. Он делает свою работу, он функционирует на пределе своих возможностей, у него нет ценностей, он профессионал, нет места сантиментам в его жизни.
Эпиграфом взяты слова из Книги Самураев Бусидо:
«Не существует большего одиночества, чем одиночество самурая, разве что одиночество тигра в джунглях».
Оказалось, что никакая это ни цитата, а целиком выдумка режиссёра Мельвиля. Характер Костелло выписан в соответствии со строгим самурайским кодексом. Как сказал другой критик Стэнли Кауфманн: «самурай не просто берёт поручение убить за деньги, здесь сразу включается честь и этика».
Здесь честь и этика выражены в преданности Жефа Костелло самому себе, ведь любой самурай готовится умереть за своего нанимателя, а Костелло сам себе хозяин. Возможно, за эпиграф надо было взять слова из настоящего Кодекса самураев 16 века. И тогда цитата Мельвиля могла бы прозвучать так:
«Тот, кто стал самураем, должен держать в голове день и ночь факт, что он обязан умереть. Это его главное дело».
Фильм великолепен в том, как контролируется игра и изображение. По контрасту с холодной отстранённостью Делона, Мельвиль выстраивает характер полицейского инспектора (Франсуа Перье), человека с зашкаливающей эмоциональностью. Он знает, что Жеф лжёт, но доказать это не может. Он пускается в гнусный шантаж, убеждая Джейн предать Жефа. Тем временем Жеф пытается найти людей, которые его наняли, чтобы отомстить им.
Это просто наслаждение осознавать, каким сложным стал сюжет, развиваясь всё также ровно и невозмутимо. В фильме мало диалога, сцены стремительного экшна редки и лишены сенсационности. В то же время создаётся ситуация, когда Жефа ищут по всему Парижу полицейские и мафия, а он одновременно запускает свой план в действие и разбирается с обеими женщинами.
Фильм словно учит нас: действие — враг саспенса. Действие высвобождает напряжение вместо того, чтобы выстраивать его. Лучше ждать весь фильм, когда что-то случится (если нас это действительно заботит), чем сидеть и смотреть на чехарду холерических действий, от которых ни толку — ни проку.
Мелвиль использует героя, а не действие, чтобы выстроить саспенс.
Например, такая сцена, где один из нанимателей наносит визит Костелло, чтобы извиниться и дать ему другую работу, а Жеф смотрит на него совершенно пустыми глазами.
— Нечего сказать?
— Не под дулом пистолета
— Это что, принцип?
— Привычка
Сцена, где Жефа преследуют копы в подземке, вдохновила многие фильмы: полиция засела на всех станциях, но Костелло то впрыгивает в вагоны, то выбегает из вагонов, меняя платформы и поезда, играя с преследователями. С любовью сделанная сцена. Или ещё один эпизод, когда два фараона устанавливают прослушку в комнате Костелло. Или финальная сцена, когда Костелло возвращается в ночной клуб, где произошло убийство. Он уже держит в руках все нити заговора и осталось лишь принять последнее решение…
Упомянутый ранее кинокритик Томсон писал об этом фильме:
«Он настолько жёсткий в своём бесстрастном романтизме, что не только восхитителен, но и почти комичен».
Некоторые комические детали такие неброские, что их легко упустить. Возьмите, к примеру, птичку в тусклом отельном номере Костелло. Птичка тоже неприметно-серая, взъерошенная с неприятным щебетаньем.
Почему у этого человека птица? Да и его ли она? Может она перешла к нему вместе с этим номером? Чириканье птички прозвучало как насмешливая месть, когда включив магнитофон, полицейские услышали на плёнке незатейливое пение. Кроме птицы в комнате ещё несколько вещей принадлежит Костелло: его плащ, его шляпа, его пачка сигарет и бутылка минеральной воды. В какой-то момент он вдруг подходит к шкафу и наверху (я обрадовался, когда увидел!) ряды бутылок с водой и аккуратно уложенные пачки сигарет. Вы обязательно улыбнётесь, потому что подобные детали это как подмигивание режиссёра Мельвиля, который говорит нам, что его герой знает, что к чему.
Однажды режиссёр сказал о себе:
«Я не способен ни к чему, кроме грубых набросков». Но на самом деле «Самурай» это законченное, отполированное произведение, каким только и может быть хорошее кино.
Все элементы фильма – убийца, копы, мафия, женщины, кодекс чести- всё так знакомо по множеству других фильмов. Мельвиль любил детективные Голливудские фильмы 30-х годов, и в своей собственной работе он помог преобразовать их в современный фильм нуар. Нет ничего оригинального в «Самурае», кроме одного, управления всем этим материалом. Он сокращает и безжалостно выбрасывает. Он презирает искусственные возмездия и воздаяния по заслугам. Он убирает цвет со своего экрана и диалоги у своих персонажей. Финальная сцена просто нуждается (с голливудских позиций, по меньшей мере!) в последнем заявлении, но Мельвиль отделывается банальностью и молчанием. Он всегда имел ввиду только главное дело своего героя.
Посмотреть фильм Самурай 1967 года:
